Мы познакомились с ним в поезде.
Это случилось так.
Поезд, в котором мы ехали, никак не мог взять подъем, нам на помощь пришел паровоз-толкач. Он уперся лбом в соседний вагон, и мы потихоньку тронулись с места.
— Интересно,— сказал Семенов,— сколько метров в нашем составе?
— Двадцать вагонов по семь метров— сто сорок метров,— ответил я.
— А вот интересно бы такой пустить поезд, чтобы он, как лента, обвернулся вокруг всего земного шара. Тут бы паровоз был и тягачом и толкачом сразу. Сколько понадобилось бы вагонов, а, Шурка?
— Это очень просто сосчитать,— ответил я.— Метр — это одна сорокамиллионная земного меридиана. Всего вокруг Земли сорок миллионов метров. Раздели сорок миллионов метров на семь и…
В это время мы въехали в тоннель. Сразу стало темно. Казалось, будто мы едем к центру Земли. И вдруг мы услышали совсем рядышком спокойный голос:
— Тягач натягивает сцепку между вагонами, а толкач ее ослабляет. Почему же поезд все-таки берет подъем?
«В самом деле, почему?» — подумал я.
И Семенов, очевидно, тоже так подумал, потому что как только мы выехали из тоннеля на солнце, и Семенов и я, мы оба обернулись — посмотреть, кто задал этот вопрос.
Маленький старичок сидел на соседней скамейке и читал газету. Ветер трепал его длинные седые волосы. Очки сползли почти на самый кончик носа. Дужки у них были сломаны, старичок привязал очки к голове шнурком для ботинок. Может быть, он, а может, и не он?
— А правда, Шурка, выходит, что они мешают друг другу,— сказал Семенов.
— Почему мешают?
— Очень просто. Смотри: передний паровоз только тогда тянет вагоны, когда сцепка натянута, так?
— Так.
— А задний только тогда толкает вперед состав, если буфер в буфер, а сцепка болтается. Значит…
Мы оба замолчали. Я прикидывал и так и этак. У меня ничего не выходило.
— А ведь получается лебедь, щука и рак,— сказал я.— Если сцепка натянута как следует, толкач не работает. Выходит, передний паровоз его же еще и тащит вместе с вагонами. А если сцепка болтается, выходит, что всю работу делает толкач: двигает вперед и вагоны и головной паровоз. Так или иначе — один паровоз бьет баклуши.
— Зачем же тогда прицепляют толкач?— спросил Семенов.— И почему мы стояли на месте с одним паровозом, а с двумя пошли?
Мы ломали голову битый час и ничего хорошего не придумали. Старичок все читал газету. Только его очки сползли еще ниже.
— Послушай, Шурка,— сказал Семенов.— Если поезд опоясывает Землю, получается такая же история. Паровоз тащит вперед первый вагон и толкает впереди себя последний. Выходит, у передних вагонов он натягивает сцепку, а у задних ослабляет.
— У каких это задних, ведь задние у него впереди! — воскликнул я.
Тут старичок рассмеялся и поднял на нас серые веселые глаза.
— Так, так, мальчики. Еще немножко, и вы разгадаете, в чем тут дело.
— А вы объясните,— взмолился Семенов.
— Я ответов нипочем не говорю. Потому меня и прозвали профессором Головоломкой.
Он помолчал немного, потом усмехнулся.
— Когда я был мальчиком, мы учили латинский язык, — сказал он. — Иногда бывает очень трудно разобраться в латинской фразе. Один товарищ подарил мне «ключ». Это такие были тетрадки, где все переведено, совсем и думать не нужно. Как-то нам задали очень трудную письменную работу. Я потихоньку достаю свой «ключ» и переписываю все подряд. Вдруг около меня остановился учитель. Он протянул руку и вытащил у меня из-под парты «ключ». «Послушай, мальчик,— сказал он мне громко, так, чтобы слышал весь класс,— кто не хочет сам пошевелить мозгами, тому обязательно нужен такой «ключ». Он отдал мне «ключ» и пошел дальше. А я на всю жизнь запомнил это. Неужели вам, мальчики, нужен «ключ»?
Мы с Семеновым в один голос крикнули:
— Нет!
— Вот это хорошо,— сказал профессор Головоломка.— Когда вы решите эту задачу, напишите мне, вот вам
мой летний адрес. Я отвечу вам, правильно ли вы решили, и обещаю прислать вам другую, еще потрудней. А как вернемся в Москву, приходите ко мне на Арбат. У меня каждый день есть свеженькие головоломки.
Он снял очки, положил их в коробочку и пожал нам руки, потому что на этой станции ему нужно было сходить. Подъем уже кончился, и толкач отцепили. Но мы, пока ехали, всю дорогу вспоминали этот толкач и нашего нового знакомого — профессора Головоломку.