Дверь была открыта. Семенов часто забывал запереть ее. Я вошел и увидел такую картину. На паркете посреди огромной лужи стояло ведро. А в этом ведре другое, чуть поменьше. Семенов сидел на корточках тут же и клал один за другим в маленькое ведерко шарики от подшипников. Вид у него был очень растерянный.
— Что ты наделал! Смотри, какая лужа! — воскликнул я.
— Ничего, я в галошах,— ответил Семенов.
Он встал и широко развел руками:
— Ничего не понимаю, нич-чего!
— А в чем дело?
— Ты помнишь закон Архимеда? — вместо ответа спросил меня Семенов.
— Помню как будто. Всякое тело, плавающее в воде, вытесняет количество воды, равное весу всего плавающего тела.
— Ты совершенно уверен, что это так?
— Ну ясно, уверен.
— Так вот, смотри! Я беру пустое большое ведро и вливаю в него один стакан воды. Теперь я опускаю в большое ведро меньшее и начинаю накладывать в него шарики. Маленькое ведерко, нагруженное шариками, плавает теперь в большом. Вода тонким слоем стоит между стенками двух ведер, только самый краешек маленького ведра выступает из воды.
— Ну и что же?
Шурка вынул ведерко с шариками из воды и дал его мне в левую руку,
потом осторожно слил всю воду из большого ведра в стакан и дал мне его в правую руку.
— Неопровержимый факт! — сказал он торжественно. — Тяжелое ведро плавает, вытеснив меньше двухсот граммов воды!
Вы, наверное, знаете старинную украинскую шутку:
«— Мы с тобой шли?
— Шли.
— Кожух нашли?
— Нашли.
— В корчму зашли?
— Зашли.
— Горилку пили?
— Пили.
— Мне жарко стало?
— Стало.
— Я кожух снял?
— Снял.
— Тебе отдал?
— Отдал.
— Где же он?
— Что?
— Кожух.
— Какой?
— Какой! Мы с тобой шли?
— Шли.
— Кожух нашли?
— Нашли…»
И так далее. Вот в этом роде у нас получился разговор.
— Сколько у нас было воды в ведре?— спросил Семенов.
— Один стакан.
— Двести граммов?
— Двести граммов.
— Ведерко с шариками тяжелее?
— Тяжелее.
— Два килограмма оно весит?
— Весит.
— Оно плавало?
— Плавало.
— Оно должно было вытеснить количество воды, равное по весу собственному весу?
— Должно было.
— Значит, два кило?
— Два кило.
— А если у нас их не было!
— Чего?
— Да двух литров воды!
— Каких?
— Каких! Сколько у нас было воды в ведре?
— Двести граммов.
— А ведерко плавало?
— Плавало.
— Значит, сколько он вытеснило воды?
— Два литра.
— Откуда?
— Из большого ведра.
— А сколько там было?
— Двести граммов.
— Значит, Архимед врет?
— Почему?
— Почему! Это ведерко плавало?
— Плавало…
Нет, я не мог объяснить Семенову, в чем его ошибка. Я чувствовал, что в опыте есть что-то непонятное, но не мог эту самую ошибку схватить за хвост.
— Знаешь что,— предложил я Семенову,— сходим к Головоломке.
Мы пришли к нему и рассказали всю историю. Он очень смеялся и в две минуты нам доказал, что мы рассуждаем неверно, а старик Архимед все-таки прав. Потом он пристально посмотрел на Семенова, погладил его по голове и сказал:
— Ты напрасно сконфузился, дружок. Думаешь, у меня не бывает? Вдруг самая простая вещь покажется непонятной. И тогда сразу становится ясно: ты ничего-ничего не понимаешь, нужно много-много еще учиться. И чем больше учишься, тем чаще говоришь себе: «…Я ничего-ничего не знаю. Вот это мне непонятно, и вот это, и вот это. А это я понимал неправильно, нужно переучиваться сначала». Грустно в этом признаваться, дружок, но такая уж вещь наука: всю жизнь плывешь, а никогда не увидишь берега.